Ант Скаландис - Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]

— Доверять ему можно?

— Нет, конечно. Доверять никому нельзя.

— И Дедушке?

Ясень сделал паузу и налил себе еще капельку по поводу такого вопроса.

— Это отдельная тема, — сказал он. — Если у нас сегодня обзорный брифинг, давай углубленное изучение проблем отложим на следующий раз.

— Давай, — согласилась я. — Это был не вопрос, а подколка. Поехали дальше. Кому ты звонил в Неаполь из Ясенева в ту ночь, когда мы познакомились?

— Роберто Пьяцци, одному из ведущих агентов Дедушки здесь, в Италии.

— С ним можно сейчас связаться?

— Разумеется. О чем ты хочешь его просить?

— Я хочу узнать все о Бернардо Фелоцци. О Джинго. Кстати, как его настоящее имя?

— Паоло Ферито.

— Забавная фамилия.

Ferito по-итальянски означает «раненый».

— Его убили? — решила я уточнить.

— Да, местные мафиози. Ему нельзя было возвращаться в Италию.

— Почему же он вернулся?

— Видишь ли, мы, конечно, были друзьями детства, но эту сокровенную тайну Бернардо мне не доверил.

— Я же просила серьезно. Сейчас граппу отниму.

— Отнимай, мне уже не надо. Я действительно ничего больше не знаю об этом итальянце. Тогда я навел о нем справки в самом общем виде и не для дела, а просто по привычке.

— Хорошо. Знал ли Дедушка Чистякова?

— Ничего себе перескок! Полагаю, что нет. Чистяков был резидентом в Португалии в те времена, когда Базотти еще только раскручивался, а уже в шестьдесят третьем году Анатолия Геннадиевича перевели в центральный аппарат, и до самого восемьдесят второго он сидел в Москве, если не считать нескольких краткосрочных командировок.

— Куда?

— Бразилия, Ангола, Германия, кажется, точно я не помню.

— Но это можно уточнить?

— Конечно, можно.

— Отлично. Встречался ли Дедушка с Андроповым?

— Да. В начале восемьдесят второго года. То есть это я считаю, что встречался. Ни документов, ни живых свидетелей этой встречи не существует.

— Ты хочешь сказать, что есть мертвые свидетели?

— Именно. С Дедушкой были два его лучших агента. Они убиты в том же январе командой гастролеров из Греции. Дедушка провел расследование и назвал заказчиком одного крупного перуанского торговца кокаином. Перуанец по сей день сидит в нашей далекой тюрьме, но тех двух убийств по-прежнему за собой не признает. И в данном случае я верю перуанцу. Дедушка сам убрал своих агентов.

— Ты же уверял меня, что с пятьдесят седьмого года Базотти никого не убивает.

— Да, но это было исключение.

— А может, было много исключений?

— Не думаю. Встреча с Андроповым — абсолютно уникальный случай в биографии Дедушки. Очевидно, в том разговоре он впервые в жизни потерпел фиаско. Может, просто не сумел договориться ни о чем — это уже удар, а может, и того хуже: почувствовал за собеседником непреодолимую силу, испытал давно забытое чувство страха и пусть совсем недолго, но выглядел жалким и слабым. Базотти из тех людей, кто не умеет проигрывать. Никто не должен знать, что он вообще бывает слабым. Вот почему те двое не имели права на жизнь.

— А ты когда-нибудь спрашивал Дедушку напрямую? Не о тех двоих, а просто о встрече с Андроповым?

— Спрашивал. И он ответил очень странно в не свойственной ему манере: «Сержо, давай ты не будешь больше задавать мне этот вопрос». И я больше не задавал. Я понял потом, что внутри службы ИКС принято считать, будто переговоры с советским лидером планировались, но не состоялись. А подтверждение своей догадки я получил через какое-то время от Нанды. Вот какой диалог состоялся между ним и Базотти в том же восемьдесят втором: «Нехорошо, Фернандо, у тебя повышенный тремор. Руки трясутся». — «Да ну, это что за тремор! Ты бы посмотрел, как они трясутся у Андропова». — «Я видел». — «Что ты видел? Ты видел на экране, а у русских телевидение хитрое, они большие доки по сокрытию своих недостатков…» Дедушка не мог случайно проговориться, с ним такого не бывает. Значит, что? Проверка Нанды на умение молчать? Странная проверка. Да Ковальский ее и не выдержал. Сказал мне. Возможно, не только мне. А я сказал тебе. Больше похоже на целенаправленную утечку информации.

— Почему ты не говорил об этом раньше?

— Ты не спрашивала. И потом вся эта история не имеет никакого отношения к твоей проблеме.

— Имеет, — сказала я уверенно. — Кто был с Андроповым на той встрече?

— Не знаю. Выяснить это практически не представляется возможным. Встреча ведь была строго конспиративной с обеих сторон.

— Думаю, выяснить можно и это. Но ты согласен, что во время разговора с настоящим бандитом Андропов предпочел бы иметь при себе не головастого референта-советчика, а в первую очередь хорошо подготовленного кадрового офицера с родной Лубянки?

— Пожалуй.

— Так вот. С Андроповым в тот день был Анатолий Геннадиевич Чистяков.

По-моему, Ясень просто обалдел. Сначала он хотел что-то сказать, но только открыл рот и этим ограничился. Затем поставил бокал на столик, выскочил из-под одеяла пробежался по комнате и заявил:

— Кажется, пора наливать по новой.

Я терпеливо ждала его серьезной реакции.

— Че-пу-ха, — проговорил он, так ничего и не налив. — Чепуха. Чистяков не был так близок к Андропову.

— Откуда ты знаешь?

— Откуда я знаю! Ты представляешь, сколько там было этих полковников?.. И потом его же убили только через год, а агентов Базотти сразу.

— Понятное дело, — сказала я, — до него труднее было добраться.

— Кому? Андропову?!

— Андропову-то он зачем? Базотти, конечно.

— Нет, вот теперь я точно выпью, и не местного пойла, а настоящего «Хэннеси», который у меня с собой, — быстро бормотал Ясень, уже копаясь в чемодане. — И вопросы теперь буду задавать я. Машка тоже присутствовала на той исторической встрече? Да? И Дедушка убрал ее как главного свидетеля своего позора? А за рулем грузовика сидел лично Тимоти Спрингер?

— Хватит! — крикнула я. — Кто сидел за рулем грузовика, я буду выяснять, когда вернусь в Москву. Хотя гораздо важнее знать, кто сидел за рулем «Жигулей». А сейчас мне нужно только одно — выяснить, зачем Бернардо, то есть Паоло, пытался наклеить меня в Москве.

— Еще раз и, пожалуйста, помедленнее. Кто кого пытался наклеить?

— Видишь ли, этот «раненый», без сомнения, профессионал, а профессионалы не роняют бумажников посреди улицы просто так.

— Однако! — Ясень уже налил себе коньяка, но, кажется, теперь ему расхотелось пить. — Я как-то не думал об этом. А ты молодец! Но обрати внимание: помогает старая добрая логика. А ваш с Нандой ассоциативно-интуитивный, шизоидно-параноидный метод заведет тебя черт знает куда.

— Это мы еще посмотрим, — ответила я с достоинством. — Наливай. За здоровье всех, кого еще не убили!

— Мрачноватый тост. Погоди, а какая связь Бернардо и Машкой? Ну, Дедушку с Чистяковым ты уже увязала. А этих-то как?

— Дай срок, — сказала я бодро и, залихватски опрокинув рюмку, добавила:

— Одевайся. Времени на завтрак уже не осталось. Я договорилась о встрече с каким-то. Огурцом или Огурцовым, в общем, Четриоло, который видел нашего Ферито в восемьдесят седьмом, аккурат за два дня до его смерти. По-моему, интересный персонаж. Поболтаем с ним, а уж потом с твоим Роберто.

Ясень тяжко задумался.

— Давай я все-таки позвоню Роберто. Пусть на всякий случай пришлет своих ребят. Во сколько нас ждет твой овощной приятель?

— В половине первого. Ты думаешь, это может быть ловушкой?

— Ничего я не думаю, просто соблюдаю элементарные меры предосторожности.

Потом я назвала Ясеню адрес, и он пошел в другую комнату звонить. Конечно, он был прав. Как всегда. Но что-то ужасно не нравилось мне во всей этой ситуации.

Мы подъехали к месту встречи почти минута в минуту и сразу узнали друг друга по описаниям: у нас — красный «Феррари», взятый накануне в прокате, у него — фиолетовый пиджак, темные очки и газета в правой руке. Мы вышли из машины, и он махнул нам этой газетой от дверей пиццерии.

— Вот сейчас заодно и позавтракаем, — сказала я.

Но позавтракать нам в этот день не удалось вовсе. Мы еще переходили улицу, когда аккурат между нами и Четриоло остановился черный джип с непрозрачными стеклами. Гулкая автоматная очередь разорвала полусонную тишину январского дня, джип взревел, буквально прыгая с места, а мы уже упали на асфальт и быстро перекатывались в сторону человека в фиолетовом пиджаке, оставшегося лежать на каменных плитах тротуара. Упали мы время: вторая очередь не очень прицельно, но все же была выпущена в нашу сторону. Ясень даже пытался стрелять по колесам отъезжающего джипа из вполне удобного положения лежа, а я на карачках подскочила к Четриоло. Весь в крови, от горла и до брючного ремня, он был еще жив каким-то чудом.